В Театре имени Н. В. Гоголя его художественным руководителем, режиссёром Антоном Яковлевым поставлен спектакль «Гроза. Искушение» по пьесе А. Н. Островского «Гроза».
На сцене сквозь дымовую завесу проглядывают очертания города Калинова, который напоминает собой кладбище с только что зарытыми могилами.
Особняком стоит дерево, украшенное языческими символами: красные развевающиеся ленты на голых ветках; куклы, сшитые из холщовой ткани. Напротив дерева — жестяные подвесные качели, на которых, раскачиваясь, сидит девушка, одетая в чёрное. Она (Анна Александер) — внутренний голос Катерины
(Любовь Константинова), главный её собеседник, ведущий непрестанный диалог с героиней.
Спектакль экспрессивный, местами с элементами сюрреализма, необъяснимыми действиями персонажей, как, например, в сцене, где Дикой (Владимир Зайцев) огромным мачете отрезает рога на голове убитого оленя, потом опускает эту голову в ведро и, совершенно обезумев, раскрашивает своё тело руками,
испачканными кровью мёртвого животного. Возможно, в этой сцене режиссёр делает акцент на том, что в каждом человеке есть животное начало, подвластное любому искушению. Для Катерины подобным искушением становится страсть.
Особняком стоит дерево, украшенное языческими символами: красные развевающиеся ленты на голых ветках; куклы, сшитые из холщовой ткани. Напротив дерева — жестяные подвесные качели, на которых, раскачиваясь, сидит девушка, одетая в чёрное. Она (Анна Александер) — внутренний голос Катерины
(Любовь Константинова), главный её собеседник, ведущий непрестанный диалог с героиней.
Спектакль экспрессивный, местами с элементами сюрреализма, необъяснимыми действиями персонажей, как, например, в сцене, где Дикой (Владимир Зайцев) огромным мачете отрезает рога на голове убитого оленя, потом опускает эту голову в ведро и, совершенно обезумев, раскрашивает своё тело руками,
испачканными кровью мёртвого животного. Возможно, в этой сцене режиссёр делает акцент на том, что в каждом человеке есть животное начало, подвластное любому искушению. Для Катерины подобным искушением становится страсть.
В самых первых сценах она словно безвольная кукла, с пустым,отрешённым взглядом. Тихон (Андрей Кондратьев) то возносит её на скамейку, чтоб полюбоваться, как она хороша, то опускает на пол, осаживает перед матерью, ставит на колени. Её попытки сказать о своей любви к мужу прерываются властным тоном царицы Марфы Игнатьевны Кабановой (Ольга Науменко). В этом спектакле Кабаниха похожа на знатную особу — статная, с гордо поднятой головой, она несёт себя; её окружает свита —
блаженный Фёкл (у Островского это Феклуша), читающий наставления из своего маленького молитвенника, и Глаша — домашняя девка в чёрном строгом платье и шляпке. Особенно величественно старшая Кабанова выглядит в сценах, когда своей черной лакированной тростью с посеребрённым наконечником стучит по полу, чтобы прервать странные разговоры. В диалогах с сыном эту трость она кладёт на его плечо, заставляя подчиниться. Тихон здесь жалкий пропойца. Он похож на ребёнка-переростка, не способного связать двух слов — то заикается, то что-то бормочет, то, вытаращив глаза и заткнув уши, носится по сцене, что-то лепеча. Даже из дома укатил на велосипеде. В сцене прощания с Катериной он, словно попугай, разучивающий новые фразы, повторяет за своей маменькой и даже, стараясь быть суровым, грозит кулаком своей молодой жене. Однако всё это выглядит лишь пародией на роль мужчины, мужа, на которую он совершенно не годится.
блаженный Фёкл (у Островского это Феклуша), читающий наставления из своего маленького молитвенника, и Глаша — домашняя девка в чёрном строгом платье и шляпке. Особенно величественно старшая Кабанова выглядит в сценах, когда своей черной лакированной тростью с посеребрённым наконечником стучит по полу, чтобы прервать странные разговоры. В диалогах с сыном эту трость она кладёт на его плечо, заставляя подчиниться. Тихон здесь жалкий пропойца. Он похож на ребёнка-переростка, не способного связать двух слов — то заикается, то что-то бормочет, то, вытаращив глаза и заткнув уши, носится по сцене, что-то лепеча. Даже из дома укатил на велосипеде. В сцене прощания с Катериной он, словно попугай, разучивающий новые фразы, повторяет за своей маменькой и даже, стараясь быть суровым, грозит кулаком своей молодой жене. Однако всё это выглядит лишь пародией на роль мужчины, мужа, на которую он совершенно не годится.